Со всякими приходилось общаться звездами: театра, музыки, TV, кино, стоматологии, дизайна, ресторана, живописи… бизнеса, наконец. А вот со звездой эротики – все не счастливилось никак. Но день настал. С ее приездом в русском ЭлЭе начался большой переполох: корреспонденты всех газет наперегонки понеслись в роскошную, всю в золоте и бархате, Беверли-хиллскую гостиницу. На этот раз хоть, слава Богу, обошлось без обычной перестрелки. Звезда мгновенно согласилась на эксклюзив. Но хватит томить читателя. Мне удалось встретиться с… самой Марией Тарасевич – первой русской playmate журнала «Плэйбой»! Совладав с полуобморочным состоянием от ослепительной внешности Марии и подождав возвращения дара речи, я приступил к вожделенному интервью. Поскольку Мария жаловалась на то, что «газеты пишут о ней всякую чушь», предельно точно воспроизвожу здесь ее открытую и искреннюю речь. 

Мария, могу сказать, у вас вид человека, который еще не изнурен мировой славой. 

Я думаю, мне это не грозит, потому что я по природе своей человек непривередливый, некапризный. Я могу жить в совершенно любых условиях – это для меня не важно, самое главное – это моя любимая работа и то, чем я занимаюсь. По профессии я музыкант, закончила Гнесинское училище, закончила школу при консерватории как п

рофессиональная скрипачка, пою три года в биг-бэнде под управлением Анатолия Кролла. А как же скрипка – вы ее забросили? 

Нет, я на ней занимаюсь. Дело в том, что я сама делаю аранжировки. У меня есть достаточно серьезный музыкальный проект, которым я занимаюсь в России – в сентябре выпустить «сингл» с 4-5 песнями. 

Русский «Плейбой» – это, видимо, не чисто русское явление? 

Этот журнал – плод совместных усилий американцев, голландцев и русских. 

Означает ли публикация нагой натуры в русском «Плейбое» неизбежный взлет карьеры, как это случалось в американском – если не ошибаюсь , Ким Бэйсингер, Николь Смит тоже в свое время мелькнули? 

Анна Николь Смит? Но это же скандальная карьера – ее замужество замешано на больших деньгах: брак с миллиардером!!! 

А вы внутренне готовы к браку с миллиардером? 

Если он окажется хорошим человеком, то я не против. Но если дело будет только в миллионах… 

Возвращаясь к любимой народом теме, многие и в Америке плохо различают эротику и порно. Как бы вы могли им помочь? 

Порнография – она и есть порнография! Она рассчитана на то, чтобы вызвать у человека совершенно конкретные желания. А что касается эротики – это совершенно другие краски, другие эмоциональные переживания. Они – на тонком подсознательном уровне. Порно – это примитив, эротика – искусство, но с гранью между ними нужно очень осторожным. 

А как бы вы могли доказать обывателю, что ваши снимки эротика, искусство? 

У меня нет такой задачи доказать. Я просто хочу выразить себя таким образом. Я не хочу ничего никому доказывать, и считаю , что это самое глупое в мире занятие. Никогда не нужно ничего и никому доказывать. Жизнь свою тратить на это? – лучше потратить ее на что-то более ценное. 

Кто ваша любимая топ-модель? 

Синди Кроуфорд. 

Вот именно, сейчас я вдруг увидел сходство между вами. Наверно, вам все об этом говорят? 

Вы как раз первый, кто говорит об этом. Чем мне нравятся западные топ-модели – они имеют свой неповторимый образ. Свой неповторимый внутренний мир. И каждая имеет свою индивидуальность. Та же Клаудиа Шиффер, та же Наоми Кэмпбэлл. Каждая представляет собой определенный тип женщины. И это очень интересно, потому что в России люди еще не подошли к этому. Там подходят иначе – чтобы было красивое лицо и все. 

У меня к вам искусствоведческий вопрос: а почему мужская обнаженная натура не вызывает такого интереса? Я бы тоже подался в эротические звезды, но чувствую – невыгодное это дело. 

Я, честно говоря, не могу этого понять – почему нет? Сколько в музеях сохранилось мужских скульптур Древней Греции – Аполлон, там, или какие-то боги – и ведь это смотрится так красиво! Я не могу понять, почему сейчас этого нет. В принципе, это такой же вид искусства. Если найдется такой человек, который найдет такую модель, и создаст какой-то свой образ и вложит в него какой-то смысл – может быть, это «выстрелит». Я думаю, это хорошая идея – новое поле деятельности. 

Как вы полагаете, вы входите в десятку лучших фотомоделей за всю историю «Плейбоя»? 

Вхожу ли я в десятку? Конечно, вхожу! Извините, я такая нескромная (смеется). 

Как приняла журнал состоятельная Россия? 

Журнал интересует и женщин, и мужчин. Тираж где-то 130 тысяч. Журнал очень интересный, в нем замечательные интервью. 

Редактор Троицкий сказал, что в русском «Плейбое» больше литературы, чем в американском. В скромном туземном журнале, тем не менее, печатаются писатели первой обоймы – Рэй Брэдбери, например. А в российском? 

А русском «Плейбое» печатаются Шемякин, Битов… печатается Александр Пушкин (смеется), очень насыщенные интервью с Миком Джаггером, с Синди Кроуфонд, с Мадонной… 

Интервью, взятые русскими журналистами? 

Интервью взяты, наверное, из Голландского «Плейбоя». 

Вы впервые в Америке – какие ощущения? 

Я видела пока немножко и по чуть-чуть. Была в американском особняке Хью Хефнера вместе с представителями разных изданий в Австралии, Бразилии и всего мира. Насчет ощущения… мне все говорят, чтобы не расстраивать, что Лос-Анджелес – это не Америка, а совершенно отдельное государство. Ощущения очень разные и противоречивые. Я всю Европу объездила вдоль и поперек, работала и в Париже, и в Италии, и в Швейцарии – и это, конечно, абсолютно другой мир. Лос-Анджелес – это пластмассовый город. 

В смысле – не настоящий, бутафорский? 

Пластиковый. И что мне сильно не понравилось – это пластиковые люди. Мне с ними очень сложно общаться. 

Кто пластиковые – американцы? 

Да. Но не все, конечно. Безусловно, есть и настоящие, интересные люди, но первые два дня я была вообще ошарашена – такое ощущение, что все как о стенку горохом. Ты говоришь с человеком, а он тебя не слушает, и ему плевать. Я была в ужасе, потому что я к этому не привыкла. Я привыкла к вниманию, привыкла к тому, что рядом со мной люди, а не роботы. 

Но вы же пообщались не со всей Америкой пока, а только с людьми из плейбойской тусовки. 

Нет-нет! Вот как раз на плэйбойской тусовке я с удовольствием общалась с Хенри Марксом – директором рекламы международного издания. И, конечно, мне понравился Дик. Дик, - это человек, который организовал джазовый фестиваль. Уровень фестиваля был настолько высокий, выступали такие мастера, что… 

…что они вам не показались пластиковыми? 

Когда я слушала музыку, я все проанализировала и поняла одну вещь. Я поняла, что в Америке, должно быть, так мало общения, что человек может себя реализовать только в каком-то хобби: в спорте, в живописи. Ведь человек должен реализовываться энергетически, иначе он просто разорвется. 

А что это значит - «мало общения»? 

Я не знаю, я говорю русскими терминами. Мало общения – это разговор на кухне. Это разговор по душам, когда люди искренне общаются. 

А вас не посещала мысль перебраться сюда и сделаться звездой местного значения? 

Вопрос, конечно, интересный (смеется). Вы знаете, я могла бы работать в Америке. Но я не хочу уехать из России, я очень люблю Россию. 

А Ельцин на сон грядущий любит почитать русского «Плейбоя»? 

Я, к сожалению, с ним лично не знакома, но я думаю, что Жириновский читает. 

А если в конце концов Геннадий Зюганов всех победит, вас «не посодют»? 

Если Зюганов победит, я попаду в книгу рекордов Гиннесса, потому, что стану первой и последней, то есть единственной Плеймейт в истории России.