У Марии Тарисевич есть жёсткие принципы 

Сначала был Голос. Он лился из трубки, мягкий, бархатный, с кошачьими нотками. Но мы люди бывалые – нас голосом не проведёшь. Я представляла Машу Тарасевич избалованной успехом красавицей с лёгкой усмешкой, немного высокомерно щурящей красивые глаза и рассказывающей о своих достижениях с нарочитой небрежностью. Дверь приветливо распахнулась мне навстречу – и я увидела её. В движениях – грация, в улыбке – тайна, в глазах – свет. И вся она – сплошное очарование. 

- Вы родились и выросли в Минске… Как же Вы попали в Москву? 

- С детства мечтала быть в центре событий, чувствовать на себе энергетику большого города. Минск, конечно, столица, но мне хотелось чего-то более экстремального, более грандиозного. Всегда хотелось быть первой. 

- Получалось? 

- Бывало всякое, но в целом – получалось. Моё первое достижение – в двенадцать лет я стала лауреатом детского конкурса среди певцов и музыкантов Белоруссии и близлежащих стран – Польши, Чехословакии и др. пела песню «Орлёнок, орлёнок». Меня показывали по телевидению, гордые мама с папой ходили со мной повсюду. Для меня, ребёнка, это было таким событием! Я была необычайно горда собой. Меня сразу пригласили солисткой в школьный вокально-инструментальный ансамбль... Ещё были съемки хора, в котором я продолжала петь. Кроме того, я играла в скрипичном ансамбле. 

- Образцово – показательный ребёнок… 

- Да, я была обделена дворовой жизнью. Поэтому, когда летом меня отправляли на три смены в пионерский лагерь, просто не хотелось оттуда возвращаться. Там были компании, свобода – то, чего мне так не хватало. Родители держали меня в строгости – никаких романов, всё тайком. И когда они отпустили меня в Москву поступать в Гнесинку на вокал, я была поражена. И всё-таки я окончила школу и поехала в Москву, где у меня не было никого – ни родных, ни знакомых. Мне было шестнадцать. 

- О чём вы думали, когда ехали в поезде? 

- О, я мечтала о том, что всё смогу в этом большом городе. И всё, как ни странно, действительно получалось легко. Я сняла комнату и поступила в Гнесинку, получив одни пятёрки. Мне дали комнату в общежитии, где я жила с двумя девочками. К ним постоянно приходили мальчики, да и вообще тусовалось много народа. Ни нормально поспать, ни что-то сделать было просто невозможно. Вот так и начались будни. 

Сперва было сложно: в чужом городе я скучала по дому. Мы гуляли с подругой по Москве, заглядывали в окна домов и мечтали о том, как снимем комнату. В общежитии я прожила три года. Там у меня было много друзей, некоторые из них сумели многого добиться – Мурат Насыров жил через комнату от меня, а ещё я дружила с Игорем Сориным, часто приходил к нам в гости Андрей Кобзон. Было много иностранных студентов – из Югославии, Аргентины, Венесуэлы, Шотландии. Всё время справлялись какие-то праздники: сначала отмечали католическое Рождество, потом наше, затем еврейские, мусульманские праздники… Круглый год мы что-то отмечали – и это сильно отвлекало отдел. 

- Учиться-то успевали? 

- Не сказать, чтобы очень… Я же ещё работала. Надо было как-то жить – что-то есть и хорошо одеваться. Сразу после поступления устроилась в оркестр Старостина в Театре Эстрады, работала там с Аллой Перфиловой, которая впоследствии стала певицей Валерией. Ещё работала в гостинице «Интурист» в Московском «Мюзик-холле» - выходила вся расфуфыренная, в шляпе с перьями, пела и танцевала. Кроме этого, работала ещё в нескольких точках… Каждый вечер колесила по Москве, Я попала в совершенно другой мир, и так началась моя взрослая жизнь. Зарабатывала деньги, чувствовала, что что-то могу. А потом устроилась к Анатолию Кроллу. Подруга сказала, что он набирает свой оркестр, - и я решила попробовать. Благодаря этому человеку я пришла в джаз. Мне было девятнадцать лет, и я оказалась самой молодой солисткой этого оркестра. Мы ездили на фестивали в Швейцарию, Францию – уровень был серьёзный. 

У Кролла я проработала пять лет. Этот джазовый клуб в Москве организовал Международный коммерческий союз, они рассчитывали сделать элитный оркестр для западных партнёров. Коллектив был большой: несколько солистов, квинтет и музыканты. Работа у Кролла дала мне незаменимый опыт живой музыки и работы с музыкантами очень высокого уровня. И оказалось, что джаз – это моё… После него очень сложно воспринимать другую музыку. Это не значит, что я осуждаю «попсу». Я её люблю, выпустила в 1997 году свой сольный альбом «Чёрный шелк», а сейчас готовлю новый альбом. Но это – на втором месте. 

- Почему же вы ушли из оркестра Кролла? 

- После кризиса 1998 года он просто распался за неимением средств. Мы существовали за счёт западных инвестиций – получали стабильную зарплату, выступали в оплаченных шикарных костюмах... Оркестр стоил огромных денег, а доходов практически никаких не было. И деньги кончились. 

- Маша, что влияет на голос? 

- Больше всего на голосе отражается стресс. Когда человек нервничает, это заметно прежде всего по голосу. 

- И как у Вас со стрессами? 

- Всё в порядке. Они присутствуют. Жизнь без стресса – это не жизнь. Хорошо, когда стресс отрезвляет и мобилизует – как холодный душ. Плохо, когда переходит в депрессию: уныние, упадок сил – такое состояние пагубно действует на человека, разрушает его. 

- Вы ведь работаете и с Игорем Бутманом? 

- Да, пою у него в оркестре. Мы сотрудничаем с ним уже два года. Последний раз выступали перед нашими олимпийцами в преддверии олимпийских игр 2002 года в Солт-Лейк-Сити. Это творческое сотрудничество, потому что у меня есть свой квартет, свои музыканты. 

- Бутман – смелый человек, не побоялся взять девушку, «засвеченную» в «Плейбое»… 

- Джаз, эротика и секс – вещи, неразрывно связанные друг с другом. Мерилин Монро пела джаз и снималась в «Плейбое». Я считаю, что джаз – это самая сексуальная музыка. Джаз – это ритм вне ритма, его можно сравнить с наркотическим состоянием. 

- Как с Бутманом познакомились? 

- Пришла с подружками посидеть в ночной клуб. И услышала саксофониста. Я была настолько поражена его игрой! «Девочки, порадовалась я, - вот кого я приглашу к себе на запись!» Если бы я знала, что это – Бутман… Но я не знала и просто подошла к нему и сказала: «Здравствуйте! Как Вас зовут?» Он отвечает: «Игорь». «А меня зовут Маша. Вы так играли!» 

Он сказал: «Спасибо». Наверное, втайне усмехаясь… 

Мы обменялись телефонами и забыли об этой встрече. Потом мне уже объяснили, кто такой Игорь Бутман… 

Иногда, в силу своей наивности, что ли, я не понимаю значимости человека, и мне так проще, потому что я не трепещу перед ним. Джаггер приехал? Что ж, давайте общаться с Джаггером. Стинг? Давайте познакомимся со Стингом. Конечно, я восхищаюсь, но одновременно задаю кучу вопросов, которые меня интересуют. Мне нравится общаться, и, видимо, это помогает находить контакт. 

- Говорят, что Вас приглашают сниматься в кино? 

- Да. Я всегда мечтала об этом, потому что чувствую себя нереализованной актрисой. Я ощущаю себя настолько разной – сегодня смеюсь, завтра плачу, после чего я могу быть в бешенстве и ярости. Единственное, что я не смогла бы сыграть, - это какую-нибудь совершенно отрицательную подлую героиню. 

Еще мне было бы интересно попробовать себя в роли сценариста. Я писала очень удачные сценарии для школьных капустников. Даже сейчас учителя говорят: «Таких капустников у нас в школе больше не было». Я была режиссером – постановщиком, гоняла всех на репетиции, не давала никому покоя. Мальчики считали меня чокнутой и говорили: «Тарасевич, тебе что, больше всех надо?» И я отвечала: «Да, мне больше всех надо». 

- У Вас сейчас напряжённая жизнь? 

- Вовсе нет. Если всё время общаться с людьми, то можно одуреть от этого. Для меня очень важно какое-то время пробыть одной, чтобы всё осмыслить. Мы так иногда хотим чего-то, бьемся за это, но не идёт карта, и всё – масть не та. Но ты всё равно добиваешься – а потом тебе всё не в радость. Надо понимать ситуацию: не идёт – и не надо, отпусти, это не твоё. 

- Спортом занимаетесь? 

- Хожу в спортклуб. Бег, плавание, сауна, массаж. Бегаю по 5 – 6 км, гимнастика – и никаких тренажёров и качаний. Я нашла то, что мне подходит. 

- Вы человек непредсказуемый? 

- Абсолютно. Я сама себя не знаю: меня может куда-то так занести, что потом я буду очень долго оттуда выбираться. Но у меня есть очень жёсткие принципы. Для меня существуют определённые табу, которые я не нарушаю. 

- И что это за табу? 

- Наверное, семь заповедей Библии. 

- Как Вы отреагировали на то, что оказались в списке самых красивых людей Москвы? 

- Я всегда относилась к своей внешности спокойно. Это мне дал Бог, и я ему за это очень благодарна. А вообще, понятие красоты настолько относительно! Всё зависит от эмоционального состояния, от того, как ты себя чувствуешь. Иногда, когда устаёшь, даже в зеркало на себя смотреть не хочется. 

- Но Вы довольны покорением Москвы? 

- Нет предела совершенству. Мои амбиции не удовлетворены, потому что сейчас есть уже другие желания. Десять лет назад, когда я приехала сюда, это могло быть для меня пределом совершенства. А сейчас… Есть машина, квартира, работа, но всё это суета. Когда этого не было – очень хотелось, конечно. Теперь это есть, и понимаешь, что самое главное в жизни – любовь. 

- Вы находитесь сейчас в её поисках? 

- Да. 

Выслушала Виктория Вендер